На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн

Сидя на красивом холме и обозревая спокойную гладь вод, довольно трудно заметить биение жизни там, в глубине. Иногда на поверхности появляются круги от китовьих хвостов или перископы подводных лодок, которые дают лишь отрывочные представления о жизни глубин. Со временем учёные создали для исследования глубин ряд инструментов, которые попадают в одну из двух больших групп. В первом случае, из глубин вылавливается какой-то конкретный экземпляр и детально исследуется. Причём, нас не волнует сколь многочисленны такие экземпляры, как они взаимодействуют в экосистеме и так далее. Во втором случае, рассматривается система целиком, отслеживаются косяки рыб, течения вод или распространение выбросов вулканов. В таком случае, что и как происходит с конкретными экземплярами, нас волнует мало.

В социальных науках мы пользуемся точно такими же инструментами — условно говоря, case studies и статистикой, которые имеют свои плюсы и минусы. Конкретные истории (case study, фокусные группы, углублённые интервью и прочие подобные методы) позволяют глубоко заглянуть в исследуемую проблему, описать её красочно и в деталях, выделить какие-то особенности, которые трудно заметить в ином случае. Однако, такие истории оказываются нерепрезентативными, отражающими конкретный частный случай — слишком много в нашем социуме переменных, слишком трудно выбрать «типичного представителя» (попробуйте найти «типичного представителя вашей страны» или «типичную страну Центральной Азии»), и далеко не факт, что его или её опыт окажется типичным.
С другой стороны, статистика, оперируя большими числами, позволяет как раз выделить типичные случаи, тенденции и прочие усреднённые величины, по которым можно судить о социуме в целом. Беда в том, что большинство таких индикаторов, позволяет судить о подводной жизни, грубо говоря, по кругам от китовьих хвостов или перископам подводных лодок. Бритва исследовательских гипотез начисто срезает мясо смысла с остова цифр.

Попытки подружить различные инструменты, что бы понять, что же именно происходит в пучинах общества, предпринимались неоднократно. Например, в статье «Managing Yourself: Zoom In, Zoom Out» (оригинал на английском языке), опубликованной в Harvard Business Review, предлагается очень простой подход — приближение или удаление рассматриваемой проблемы как карты в Google Maps. На удалении видны горы, границы и скоростные трассы. В приближении они выпадают из поля зрения, но зато становятся различимы кварталы, улицы, дома. На большом удалении проблема видна в контексте, в то время как приближение показывает важные детали, теряющиеся при удалении.

Похожий инструмент предлагает и Cognitive Edge — комбинацию историй, «микронарративов»инструмент позволяет «нырнуть» вглубь кластера и выловить конкретную историю, соединяя, таким образом, статистику и персональный опыт.

Пример распределения историй о критических
происшествиях в одной из триад,
использованных в проекте (US Pat. 8,031,201)

и мета-данных об этих историях. В таком случае, исследовательские гипотезы уже не играют такой большой роли. Определённые «образы», группы рассказов начинают проявляться при большом числе историй, которые собираются вокруг определённых параметров метаданных — относится ли история к прошлому, настоящему, или будущему эта история о коррупции, взаимодействии или о конкуренции? При этом, точность выборки становится не столь важна — находится ли в кластере 400 или 401 история не имеет такого большого значения, важен сам кластер. Возможно и более глубоко анализировать слои кластеров, добавляя переменные — демографические характеристики рассказчиков, эмоциональный фон истории, и так далее. Более того, инструмент позволяет «нырнуть» вглубь кластера и выловить конкретную историю, соединяя, таким образом, статистику и персональный опыт.

Такая комбинация является крайне полезной — политики и лица принимающие решения очень редко слышат глас граждан, полагаясь на исследования общественного мнения и прочие усреднённые величины. Используя такой инструмент за биением жизни можно следить с холма на всех этапах — анализа, разработки, исполнения, мониторинга и оценки проектов и программ.

Статья также доступна на английском языке.

Когда история и природа помогают ученым

Наша история и наши общества оставляют много открытых вопросов – почему так радикально различаются по уровню развития Гаити и Доминиканская Республика, которые делят один и тот же остров, Гаити, он же La Española? Почему расширение Западных Территорий в США в XIX веке шло такими взрывными темпами? Что именно обуславливает уровень политического развития полинезийских сообществ, который варьируется от довольно равных, малых, архаичных племён, до больших и иерархических сообществ? Как работорговля повлияла на долгосрочные перспективы развития Африки?

Учёные социальных, гуманитарных направлений часто обнаруживают себя в менее выгодном положении, чем учёные естественных наук, химики, физики. Им недоступна роскошь контролируемого эксперимента, который по праву считается визитной карточкой научного метода познания. С одной стороны, «гуманитариям» часто приходится иметь дело с прошлым, где эксперимент уже не поставишь. С другой стороны, даже если и можно спроектировать такого рода эксперимент, он окажется аморальным и нелегальным. Вдобавок, социальные явления труднее измерять (например, как измерить «счастье», «развитие» или «устойчивость»?) и на них влияет больше переменных, обуславливающих результат. (Ещё в 1987 году Даймонд написал отличную статью “ Soft sciences are often harder than hard sciences”, где касался ряда проблем).

Однако, Матушка Природа часто протягивает руку помощи, предлагая «естественные эксперименты» – случайные стечения обстоятельств, когда системы или группы оказываются сходными по множеству параметров, но подвергаются различному влиянию, причём случайно или квази-случайно. Это позволяет сравнивать результаты фактора влияния на системы или группы. Книга “Естественные эксперименты истории” представляет собой сборник из восьми сравнительных исследований в области истории, археологии, экономики и управления, экономической истории и политических наук.

Книгу легко читать и она даёт обширную почву для размышлений. К несомненным достоинствам следует отнести то, что сборник представляет обширную палитру подходов к сравнительной истории, как в части использованных методов – от неколичественных до статистического анализа, в численности объектов для сравнения – от двух стран на острове Гаити до 233 областей в Индии, временных рамках – от прошлых до современных обществ, и географии представленных историй.

Краткий обзор содержания всех глав доступен в сети, на английском языке . Многие главы книги основаны на исследовательских статьях, которые также можно найти и получить дополнительную информацию об использованных исследовательских методах. К сожалению, я не нашёл информации об этой книге на русском языке (впрочем, она выпущена только в 2011 году). Зато в сети есть более старая, но не менее интересная книга одного из редакторов – Джаред Даймонд «Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ»

Индекс Счастливой Планеты

TED Talk со статистиком Ником Марксом — почему мы измеряем благосостояние государства по его производительности вместо того, чтобы измерять уровень счастья и благополучия его граждан. Ник представляет Индекс Счастливой Планеты. Индекс на самом деле очень простой — берём самооценку благосостояния людей, продолжительность жизни и делим на экологический след. Вот вроде и всё. Дальше можно считать индекс для стран, для групп стран, смотреть как он меняется во времени... Но гораздо интереснее конструкции индекса те идеи, которые стоят за ним.

• У нас нет мечты, у нас есть ночные кошмары и страх перед будущим. Постоянные рассуждения на тему истощения природных ресурсов в частности и ужасного будущего вообще парализуют нашу волю к действиям. (Кстати, я что-то не припомню ни одного фильма-утопии за последние лет 15-20, где будущее рисовалось бы в добрых тонах. Терминатор, Матрица, 2012, все они рисуют антиутопии будущего).
• Наши показатели развития «измеряют всё, кроме того, что именно наполняет жизнь смыслом». Мы рассчитываем объёмы продукции, ВВП и прочие цифры, которые имеют мало общего с желаниями людей. Более того, мы (как Правительства, так и частный сектор) используем эти показатели в качестве ориентиров для движения. Неудивительно, что мы, как общество, попадаем совсем не туда, куда хотели бы попасть.
• Хорошие новости — некоторым удается достичь хорошей жизни без разрушения планеты. Пример: Коста-Рика. Средняя продолжительность жизни там 78,5 лет. По опросам института Gallup, жители Коста-Рики — самый счастливый народ планеты. Они живут на четверть тех ресурсов, которые обычно используются в западном мире. 99% потребляемого ими электричества идёт из возобновляемых источников энергии.
• Эффективность обеспечения качества жизни падает — за последние годы качество жизни улучшилось незначительно, а вот ресурсов мы стали потреблять значительно больше. Если мы хотим улучшения благосостояния (или, по крайней мере, поддержания достигнутого), нам прийдётся увеличивать эффективность.

Выступление на TED (можно посмотреть полную расшифровку выступления на русском языке)
Доклад «The Happy Planet Index: 2012 Report. A global index of sustainable well-being»


Этот пост также доступен на английском языке.

Я люблю природу! (но не просите меня платить за это)

Каждое утро я открываю ленту новостей в Facebook и среди фотографий котят я обычно вижу картинки, привлекающие моё внимание к экологическим проблемам, деградации окружающей среды, или статьи, призывающие меня «позеленеть». Примерно такая же картина наблюдается в моём почтовом ящике. Кажется, глобальные экологические проблемы привлекли глобальное внимание. Вопрос состоит в том, что дальше с этим делать?


Давно ведутся дебаты относительно экологической кривой Кузнеца, которая предполагает зависимость между развитием и окружающей средой в форме перевёрнутой U. Сначала, по мере роста экономики нарастают экологические проблемы, но после достижения определённого уровня доходов тенденция меняется, страны начинают больше ценить чистую окружающую среду, да и имеют деньги для инвестиций в её охрану. Однако попытки найти экологическую кривую Кузнеца in vivo не привели к убедительным результатам.


Мировое Исследование Ценностей проводится во многих странах мира путём опроса людей об их жизненных ценностях и отношению к различным вопросам. Исследование проводилось в несколько раундов, и мы использовали данные наиболее свежего раунда, проведённого в 2005-2008 годах. Среди прочих, люди отвечали на вопрос что для них важнее – экономический рост или защита окружающей среды? Также людей спрашивали, готовы ли они отдать часть своего дохода на защиту окружающей среды. Наконец, мы дополнили эти субъективные данные информацией о доходах на душу населения, из базы данных Мирового Банка.

Первые результаты не вызвали особого удивления – доля предпочитающих защиту окружающей среды экономическому росту позитивно коррелировала с уровнем доходов. Другими словами, чем богаче страна, тем больше внимания люди склонны обращать на защиту окружающей среды (естественно, корреляция не подразумевает причинно-следственной связи). Подобное мы и предполагали с самого начала. Однако распределение оказалось достаточно «плоским» и, более того, среди богатых стран обнаружилось большое расхождение во взглядах на экономический рост против защиты окружающей среды. Стоит отметить, что картина отражает ситуацию экономически благоприятного периода 2005-2008 годов. По мере того, как экономический кризис поражает страны, особенно более развитые, внимание может смещаться от защиты окружающей среды в сторону экономического роста.

Если же мы посмотрим на желание отдавать часть доходов на защиту окружающей среды, то мы обнаружим негативную корреляцию с уровнем доходов. Другими словами, чем богаче страна, тем меньше у людей желания платить за защиту окружающей среды. (Опять-таки, это корреляция, а не причинно-следственная связь.) Такая картина поразительна для меня. Я вижу тут два возможных объяснения. Во-первых, большинство людей в более богатых (более развитых) странах не сталкиваются с непосредственными проявлениями проблем окружающей среды, в силу большей урбанизации и преобладания производства и услуг в структуре экономики. В более богатой стране «обезлесенье» может означать недостаток парков для прогулок. В менее развитой стране обезлесенье может означать отсутствие топлива для готовки и привычных продуктов для поддержания жизненной среды. Во-вторых, более развитые страны имеют более сильные системы управления и более высокие налоги, так что люди ожидают, что Правительство урегулирует вопросы окружающей среды без дополнительных взносов.

Картина становится ещё более интересной, если мы посмотрим на предпочтение защиты окружающей среды против экономического роста и желание платить за это – в этом случае не наблюдается никакой корреляции между ними. Другими словами, людям нравится идея защиты окружающей среды, но они ожидают, что за это заплатит кто-то другой.


«Лайканье» очередной картинки на тему «Давайте Спасём Планету» не имеет особого смысла. Проблема состоит в том, как включить вопросы защиты окружающей среды в более широкую картину экономики и как финансировать меры по защите окружающей среды? На личном уровне, я переключился на общественный транспорт и настроил принтер на двустороннюю печать. Что мы можем предложить обществу в целом?



Этот пост также доступен на английском языке.